В переходе играли музыку. Бог его знает, где они взяли электричество, но у них была подключена и гитара, и бас, и, кажется, что-то еще. И еще конечно у них была непременная девушка с кепочкой для сбора монет.
В другом конце перехода сидел грустный человек. У него не было ног. И ему не нравилась музыка. Наверное потому, что была и правда плоха.
В переходе продавали носки. Самых разных цветов. Вязаные теплые шерстяные, хотя зима уже миновала и для девушек – капроновые, тонкие. Но грустному человеку не нужны были носки: у него не было ног, чтобы их носить, у него не было рук, чтобы их надеть.
По переходу шли люди.
Утром еще сонные, вечером – усталые после рабочего дня, днем – какие-то редкие праздные граждане, иногда иностранцы. Но грустный человек не обращал на них никакого внимания, потому что у него не было глаз.
Хотя стены перехода регулярно выкрашивали, с еще большим старанием и упорством кто – никогда не известно наносил на них надписи, чаще всего глупые или же непристойные, но изредка такие, над которыми можно было задуматься. Однако грустный человек не задумывался: для этого у него даже не было головы.
В сущности, у него вообще не было тела. У него не было совсем ничего, кроме его грусти. И поэтому он продолжал грустить – чтобы хоть что-нибудь оставалось.